я убил зверя под баобабом
Автор: D-r Zlo
Название: "Старые друзья"
Категория: слэш, фемслэш
Жанр: повседневность
Рейтинг: R
ТИМы: Габен / Бальзак, Наполеон / Гексли
Размещение: только с разрешения автора.
читать дальшеСухое рукопожатие. Совершенно обычное, как между старыми друзьями. Никакого ни тока, ни взбудораженного импульса, не резкого потоотделения или прилива крови к определенным частям тела – ничего такого, что обычно сопровождает встречу двух любовников.
- Здорово.
- Привет.
Они никак не готовились к этой встрече. Просто каждый из них сказал своей женщине: «Знаешь, я завтра с Санькой (Борей) хотел бы встретиться… у тебя на меня планов нет?» - и дальше засыпал. У женщин, может быть, планы на них и были, но если уж они встречались друг с другом, то всё. Этому не могло помешать ничто.
Марта, конечно, начинала истерить. Она говорила, что так жить нельзя, что Санёк этот ему важнее, чем собственная жена, и вообще – пусть он тогда к нему переезжает, раз он не может не подождать со встречей. Борю эти крики не напрягали, нет – он получал от них своеобразное удовлетворение. Всё равно потом Марта приползала, утыкалась к нему в бок и в ультимативной форме заявляла, что, раз так, тогда она завтра поедет к Вике и никак иначе. «Хорошо», - отвечал Боря и целовал Марту прямо в губы.
Вика вела себя по-другому. Она тоже расстраивалась, и тоже – очень громко, но проявляла свои чувства в ином виде: она ложилась в кровать, пряталась под одеяло, отворачивалась лицом к стенке, и на все вопросы Сани отвечала умирающим голосом: «Нет, всё в порядке… нет, мне не не здоровится, всё отлично…». Но потом она успокаивалась – как раз тогда, когда озадаченный и злой Саня, щелкая телевизор, попадал на что-то интересное. Поначалу она только прислушивалась, затем комментировала, а потом и вовсе вылезала из своего «домика», и уже сидя рядом с возлюбленным, разрешала ему поехать к Боре – но при том условии, что она пригласит к себе Марту.
И вот так они встречались.
Сначала они гуляли по району: благо, Юго-Западный округ красив целиком, и было на что полюбоваться – на невозмутимые статные здания в стиле сталинского ампира, спокойные широкие дворики, узорчатый рисунок ветвей деревьев на фоне неба… Хотя, конечно, они в меньшей степени рассматривали городские пейзажи, и в большей – говорили за жизнь.
Умеренно жаловались на своих женщин – ровно настолько, чтобы поддержать беседу и не обидеть ни Марту, ни Вику. В конце концов, они действительно обожали своих возлюбленных, что не мешало друзьям уставать от них.
Обсуждали прочитанное и просмотренное: обсуждали недолго – у Сани не было времени читать книги, а Борис полагал кино глупой тратой времени.
Идиотски шутили – и вот это у них обоих получалось великолепно. У них обоих было паршивое чувство юмора – и поэтому они никогда не смеялись над своими шутками. Как ни странно, именно такое поведение заставляло их знакомых надрывать животы – отчасти потому, что наблюдать за Саньком и Борисом было то ещё удовольствие.
Незаурядные друзья незаурядны во всем. Особенно в таких мелочах.
Потом они заходили в ларёк возле дома и закупались алкоголем. Они оба покупали дешёвое пиво; Борис, впрочем, немного ворчал, что эту гадость он пить не будет, но, опять же, скорее, по привычке – конечно же, именно эту гадость он и пил. И даже испытывал особенное удовлетворение от того, насколько же она невкусная. Санька же и вовсе не заморачивался над этой проблемой, как и, собственно, над чем бы то и было. Кроме по-настоящему важных вещей.
Затем они огибали высокий красивый дом и шли через двор. Глядя на пустующий стадион и на редких, сидящих на скамеечке бабушек, в груди Санька что-то печально обрывалось, и он всякий раз горько произносил:
- А у нас бы стадион не пустовал…
Борис даже не смотрел в ту сторону; по большому счёту, ему было плевать. И он искренне не понимал, отчего его друг так сильно загоняется; ностальгия, наверное.
- Ага, - на всякий случай отвечал он. – Зато ни одна сволочь теперь не шумит.
- Ну и что хорошего? – со скепсисом отвечал ему Саня. – Растут из детей пидарасов каких-то. Небось мяча футбольного ни разу в жизни не держали. Ты вон, посмотри – если даже кто-то и играет, то в основном мужики сорокалетние.
Борису было наплевать. Но он разумно молчал, давая своему другу возможность высказаться. И даже не поправлял его, не говорил, что вообще-то глагол "выращивать" в таком предложении приобретает другую форму, а именно "растят"...
Ему было слишком лень всё это говорить.
Хотя многое из того, чем был обычно Санёк недоволен, его напрягало и даже раздражало. Например, его постоянные нападки на «пидарасов» – и это говорит мужчина, который примерно раз в месяц встречался со своим любовником!
- Ты не понимаешь, - говорил ему Саня в ответ на заслуженную иронию Бориса. – Я про пидарасов говорю, а не про нас с тобой.
- А в чём разница? – меланхолично спрашивал Боря, покуривая в окно.
И сколько Саня не пытался, но так и не смог донести до Бори свои объяснения.
Впрочем, тот в них и не нуждался: всё равно б ни черта не понял.
В этом Саня был очень поход на свою жену, Вику: та была ещё той непонятной, нерациональной барышней – особенно когда дело касалось её мировоззренческой позиции и жизненных принципов. Нет, у Бори в душе тоже творился полный хаос, например, в один день он мог утверждать одно, а на следующий – совершенно противоположное, но он этот факт как-то… рефлексировал, что ли? А они словно и не замечают путаницы и противоречия в их взгляде на жизнь. И что Борю больше всего раздражало – даже и не пытались привести свою картину мира в полный порядок, принимая позицию высоколобых аристократов, смотрящих на прочий мир слегка сверху вниз.
Ну да что там, зато они были просто хорошие люди. В отличие от него, унылого полу-еврейского неудачника, перечитавшего по молодости Шопенгауэра. И лишь наличие у него такой роскошной жены и такого прекрасного друга заставляли Бориса думать о том, что не всё в его жизни так уж потеряно.
Они поднимались в квартиру, не пользуясь лифтом. Санька выбирал спортивный образ жизни и считал, что лифт нужен лишь в высотках и для дам с тяжелыми сумками, а пока ты молодой парень, этим средством передвижения и вовсе позорно пользоваться – «лишь жир на жопе отращивать». Боря же был слишком ленив, чтобы спорить с ним, хотя, конечно, перспектива подниматься на шестой этаж пешком по обоссанному подъезду его не очень радовала.
Однако дома можно было с разбегу упасть на диван и растянуться на нём, пока деловитый Саня делал на кухне бутерброды. Он возвращался, ставил тарелку на табуретку возле дивана и говорил:
- Ну что? Что сегодня смотрим?
И затем включал телевизор.
Несмотря на то, что Борис не ценил кино, просмотр фильмов – это именно то, чем они с Санькой занимались постоянно. У них порой могло и не быть секса, особенно когда Борис обижался на своего друга (например, когда в самый разгар лихорадочного раздевания Санька с воплями бросился к тарелке с бутербродами, чтобы та случайно не упала; мелочь, а вот Борис чувствовал себя оскорбленным) – но кино они оба смотрели всегда.
Впрочем, ничего нового они не смотрели – это были либо проверенные временем тупые боевики, либо комедии – такие же тупые, но при этом забавные.
Именно эти моменты друзья ценили особенно остро; в кои-то веки они могли отдохнуть от своих женщин и просто помолчать. И даже секс у них был какой-то тихий: горячий, крепкий, но всё равно – тихий.
И это, конечно же, совсем неплохо.
- Как ты думаешь, чем эти идиоты там занимаются? – спросила Вика, водя пальцем по узора ковра и болтая в воздухе полными ногами. Каждый ноготь был покрашен в свой собственный цвет, яркий-яркий, отчего они могли показаться издалека конфетами скитлс.
- Трахаются, конечно, - в своей прямолинейной и веселой манере ответила Марта, выпуская дым из ярко-накрашенного рта. – Блин, Викусь, ты, конечно, такие вопросы задаешь… Чем они ещё могут заниматься-то?
- А вдруг кино смотрят, - подмигнула любовнице Вика; несмотря на свою полноту, это была очень харизматичная и привлекательная девушка, с крупными чертами лица и детским обаянием широко распахнутых глаз. Конечно же, она не была похожа на Марту, тощую, элегантную, с крикливой выразительностью дорогого макияжа, но все-таки многие мужчины предпочитали именно её. Как, например, любимый муж Саша.
- Угу, кино, - рассмеялась Марта, и очередное кольцо дыма вылетело из ярко-накрашенного рта. – Вот я приду домой, такое кино ему покажу… Ни посуду не помыл, вообще ничего не сделал!
- Да забей, - бросила ей Вика, поднимаясь на колени; обнаженная и растрепанная, она выглядела ещё очаровательней, чем в одежде. – Подумаешь, посуда…
- А, может, ты её помоешь, м? – игриво спросила Марта, выбрасывая окурок в окно; когда она приезжала в гости, Вика никогда не закрывала шторы – просто забывала. Марте же этот неосознанный эксгибиционизм даже пришёлся по вкусу, и теперь она постоянно сидела обнаженной на подоконнике подруги. – Прям так. М?
- Ну я даже не знааааю… А что я могу за это получить?
В отличие от своих мужчин, подруги проводили своё время куда более шумно и активно. Да, они тоже были рабами привычки, и особо не выходили из дома в этот день, но как-то умудрялись занять себя.
И как хорошо, что они обе находили мытье посуды невероятно сексуальным занятием.
Название: "Старые друзья"
Категория: слэш, фемслэш
Жанр: повседневность
Рейтинг: R
ТИМы: Габен / Бальзак, Наполеон / Гексли
Размещение: только с разрешения автора.
читать дальшеСухое рукопожатие. Совершенно обычное, как между старыми друзьями. Никакого ни тока, ни взбудораженного импульса, не резкого потоотделения или прилива крови к определенным частям тела – ничего такого, что обычно сопровождает встречу двух любовников.
- Здорово.
- Привет.
Они никак не готовились к этой встрече. Просто каждый из них сказал своей женщине: «Знаешь, я завтра с Санькой (Борей) хотел бы встретиться… у тебя на меня планов нет?» - и дальше засыпал. У женщин, может быть, планы на них и были, но если уж они встречались друг с другом, то всё. Этому не могло помешать ничто.
Марта, конечно, начинала истерить. Она говорила, что так жить нельзя, что Санёк этот ему важнее, чем собственная жена, и вообще – пусть он тогда к нему переезжает, раз он не может не подождать со встречей. Борю эти крики не напрягали, нет – он получал от них своеобразное удовлетворение. Всё равно потом Марта приползала, утыкалась к нему в бок и в ультимативной форме заявляла, что, раз так, тогда она завтра поедет к Вике и никак иначе. «Хорошо», - отвечал Боря и целовал Марту прямо в губы.
Вика вела себя по-другому. Она тоже расстраивалась, и тоже – очень громко, но проявляла свои чувства в ином виде: она ложилась в кровать, пряталась под одеяло, отворачивалась лицом к стенке, и на все вопросы Сани отвечала умирающим голосом: «Нет, всё в порядке… нет, мне не не здоровится, всё отлично…». Но потом она успокаивалась – как раз тогда, когда озадаченный и злой Саня, щелкая телевизор, попадал на что-то интересное. Поначалу она только прислушивалась, затем комментировала, а потом и вовсе вылезала из своего «домика», и уже сидя рядом с возлюбленным, разрешала ему поехать к Боре – но при том условии, что она пригласит к себе Марту.
И вот так они встречались.
Сначала они гуляли по району: благо, Юго-Западный округ красив целиком, и было на что полюбоваться – на невозмутимые статные здания в стиле сталинского ампира, спокойные широкие дворики, узорчатый рисунок ветвей деревьев на фоне неба… Хотя, конечно, они в меньшей степени рассматривали городские пейзажи, и в большей – говорили за жизнь.
Умеренно жаловались на своих женщин – ровно настолько, чтобы поддержать беседу и не обидеть ни Марту, ни Вику. В конце концов, они действительно обожали своих возлюбленных, что не мешало друзьям уставать от них.
Обсуждали прочитанное и просмотренное: обсуждали недолго – у Сани не было времени читать книги, а Борис полагал кино глупой тратой времени.
Идиотски шутили – и вот это у них обоих получалось великолепно. У них обоих было паршивое чувство юмора – и поэтому они никогда не смеялись над своими шутками. Как ни странно, именно такое поведение заставляло их знакомых надрывать животы – отчасти потому, что наблюдать за Саньком и Борисом было то ещё удовольствие.
Незаурядные друзья незаурядны во всем. Особенно в таких мелочах.
Потом они заходили в ларёк возле дома и закупались алкоголем. Они оба покупали дешёвое пиво; Борис, впрочем, немного ворчал, что эту гадость он пить не будет, но, опять же, скорее, по привычке – конечно же, именно эту гадость он и пил. И даже испытывал особенное удовлетворение от того, насколько же она невкусная. Санька же и вовсе не заморачивался над этой проблемой, как и, собственно, над чем бы то и было. Кроме по-настоящему важных вещей.
Затем они огибали высокий красивый дом и шли через двор. Глядя на пустующий стадион и на редких, сидящих на скамеечке бабушек, в груди Санька что-то печально обрывалось, и он всякий раз горько произносил:
- А у нас бы стадион не пустовал…
Борис даже не смотрел в ту сторону; по большому счёту, ему было плевать. И он искренне не понимал, отчего его друг так сильно загоняется; ностальгия, наверное.
- Ага, - на всякий случай отвечал он. – Зато ни одна сволочь теперь не шумит.
- Ну и что хорошего? – со скепсисом отвечал ему Саня. – Растут из детей пидарасов каких-то. Небось мяча футбольного ни разу в жизни не держали. Ты вон, посмотри – если даже кто-то и играет, то в основном мужики сорокалетние.
Борису было наплевать. Но он разумно молчал, давая своему другу возможность высказаться. И даже не поправлял его, не говорил, что вообще-то глагол "выращивать" в таком предложении приобретает другую форму, а именно "растят"...
Ему было слишком лень всё это говорить.
Хотя многое из того, чем был обычно Санёк недоволен, его напрягало и даже раздражало. Например, его постоянные нападки на «пидарасов» – и это говорит мужчина, который примерно раз в месяц встречался со своим любовником!
- Ты не понимаешь, - говорил ему Саня в ответ на заслуженную иронию Бориса. – Я про пидарасов говорю, а не про нас с тобой.
- А в чём разница? – меланхолично спрашивал Боря, покуривая в окно.
И сколько Саня не пытался, но так и не смог донести до Бори свои объяснения.
Впрочем, тот в них и не нуждался: всё равно б ни черта не понял.
В этом Саня был очень поход на свою жену, Вику: та была ещё той непонятной, нерациональной барышней – особенно когда дело касалось её мировоззренческой позиции и жизненных принципов. Нет, у Бори в душе тоже творился полный хаос, например, в один день он мог утверждать одно, а на следующий – совершенно противоположное, но он этот факт как-то… рефлексировал, что ли? А они словно и не замечают путаницы и противоречия в их взгляде на жизнь. И что Борю больше всего раздражало – даже и не пытались привести свою картину мира в полный порядок, принимая позицию высоколобых аристократов, смотрящих на прочий мир слегка сверху вниз.
Ну да что там, зато они были просто хорошие люди. В отличие от него, унылого полу-еврейского неудачника, перечитавшего по молодости Шопенгауэра. И лишь наличие у него такой роскошной жены и такого прекрасного друга заставляли Бориса думать о том, что не всё в его жизни так уж потеряно.
Они поднимались в квартиру, не пользуясь лифтом. Санька выбирал спортивный образ жизни и считал, что лифт нужен лишь в высотках и для дам с тяжелыми сумками, а пока ты молодой парень, этим средством передвижения и вовсе позорно пользоваться – «лишь жир на жопе отращивать». Боря же был слишком ленив, чтобы спорить с ним, хотя, конечно, перспектива подниматься на шестой этаж пешком по обоссанному подъезду его не очень радовала.
Однако дома можно было с разбегу упасть на диван и растянуться на нём, пока деловитый Саня делал на кухне бутерброды. Он возвращался, ставил тарелку на табуретку возле дивана и говорил:
- Ну что? Что сегодня смотрим?
И затем включал телевизор.
Несмотря на то, что Борис не ценил кино, просмотр фильмов – это именно то, чем они с Санькой занимались постоянно. У них порой могло и не быть секса, особенно когда Борис обижался на своего друга (например, когда в самый разгар лихорадочного раздевания Санька с воплями бросился к тарелке с бутербродами, чтобы та случайно не упала; мелочь, а вот Борис чувствовал себя оскорбленным) – но кино они оба смотрели всегда.
Впрочем, ничего нового они не смотрели – это были либо проверенные временем тупые боевики, либо комедии – такие же тупые, но при этом забавные.
Именно эти моменты друзья ценили особенно остро; в кои-то веки они могли отдохнуть от своих женщин и просто помолчать. И даже секс у них был какой-то тихий: горячий, крепкий, но всё равно – тихий.
И это, конечно же, совсем неплохо.
- Как ты думаешь, чем эти идиоты там занимаются? – спросила Вика, водя пальцем по узора ковра и болтая в воздухе полными ногами. Каждый ноготь был покрашен в свой собственный цвет, яркий-яркий, отчего они могли показаться издалека конфетами скитлс.
- Трахаются, конечно, - в своей прямолинейной и веселой манере ответила Марта, выпуская дым из ярко-накрашенного рта. – Блин, Викусь, ты, конечно, такие вопросы задаешь… Чем они ещё могут заниматься-то?
- А вдруг кино смотрят, - подмигнула любовнице Вика; несмотря на свою полноту, это была очень харизматичная и привлекательная девушка, с крупными чертами лица и детским обаянием широко распахнутых глаз. Конечно же, она не была похожа на Марту, тощую, элегантную, с крикливой выразительностью дорогого макияжа, но все-таки многие мужчины предпочитали именно её. Как, например, любимый муж Саша.
- Угу, кино, - рассмеялась Марта, и очередное кольцо дыма вылетело из ярко-накрашенного рта. – Вот я приду домой, такое кино ему покажу… Ни посуду не помыл, вообще ничего не сделал!
- Да забей, - бросила ей Вика, поднимаясь на колени; обнаженная и растрепанная, она выглядела ещё очаровательней, чем в одежде. – Подумаешь, посуда…
- А, может, ты её помоешь, м? – игриво спросила Марта, выбрасывая окурок в окно; когда она приезжала в гости, Вика никогда не закрывала шторы – просто забывала. Марте же этот неосознанный эксгибиционизм даже пришёлся по вкусу, и теперь она постоянно сидела обнаженной на подоконнике подруги. – Прям так. М?
- Ну я даже не знааааю… А что я могу за это получить?
В отличие от своих мужчин, подруги проводили своё время куда более шумно и активно. Да, они тоже были рабами привычки, и особо не выходили из дома в этот день, но как-то умудрялись занять себя.
И как хорошо, что они обе находили мытье посуды невероятно сексуальным занятием.